ГЛАВНАЯ
-Ваня, а ты меня любишь?
-Да люблю.
-А за что ты меня любишь?
-Да просто люблю, давай спать.
-Ваня ты меня не любишь.
-Да люблю я, с чего ты это взяла?
-Просто от тебя водкой пахнет, рядом проститутка лежит, а я всего на один день раньше от мамы вернулась!
-Да люблю.
-А за что ты меня любишь?
-Да просто люблю, давай спать.
-Ваня ты меня не любишь.
-Да люблю я, с чего ты это взяла?
-Просто от тебя водкой пахнет, рядом проститутка лежит, а я всего на один день раньше от мамы вернулась!
Мужик видит машина с горки катится, в ней водитель на руле лежит, вроде как сознание потерял. Мужик бежит со всех ног за машиной, догоняет открывает на бегу дверь, вытаскивает водителя. Водитель спросоня ничего не понимая спрашивает: -Что случилось? -Как, что я тебе жизнь спас! Говорит мужик. -Ты баран мою машину в Москву без меня отправил, это же тесла в ней автопилот!
Молит верующий Бога
столько лет, но вот богач,
раскошелился немного
и пожертвовал калач.
Атеист быть может видит,
что идея велика,
что в идеи процветает
мудрость возрастом в века!
С этим верующий брат
атеистов в пух и прах,
словом божьим покарать
и проклясть готов в сердцах!
Плюнуть, стукнуть! Но слепец,
мечтая о вселенной,
получил от них венец
законов жизни тленной!
Так ответит пусть поэт,
кто же настоящий?!
Нужен нам его совет
мудро говорящий!
А поэт все о своем,
разжигает страсти,
не найти в стихе моем
вам другой напасти!
столько лет, но вот богач,
раскошелился немного
и пожертвовал калач.
Атеист быть может видит,
что идея велика,
что в идеи процветает
мудрость возрастом в века!
С этим верующий брат
атеистов в пух и прах,
словом божьим покарать
и проклясть готов в сердцах!
Плюнуть, стукнуть! Но слепец,
мечтая о вселенной,
получил от них венец
законов жизни тленной!
Так ответит пусть поэт,
кто же настоящий?!
Нужен нам его совет
мудро говорящий!
А поэт все о своем,
разжигает страсти,
не найти в стихе моем
вам другой напасти!
Горит моя звезда в ночи,
-А разве ты не видишь?
Колеблется как свет свечи,
средь мириад заметишь!
Что нет, не видишь вдалеке?
Ведь так же ярко светит.
Ты приглядись к кромешной мгле
и острый глаз заметит.
Она горит про нежный свет,
там где рука судьбы,
листает ветхий тот завет,
и мысли, и мечты...
Про то как вечность покоренно,
плескаясь нежится в лучах,
и внемлет умиротворенно,
душе мерцающей в стихах...
И ты ступай со мной поэт,
по этой жизни сквозь века!
И прочитай мне свой сонет,
о чем твоя горит звезда?
-А разве ты не видишь?
Колеблется как свет свечи,
средь мириад заметишь!
Что нет, не видишь вдалеке?
Ведь так же ярко светит.
Ты приглядись к кромешной мгле
и острый глаз заметит.
Она горит про нежный свет,
там где рука судьбы,
листает ветхий тот завет,
и мысли, и мечты...
Про то как вечность покоренно,
плескаясь нежится в лучах,
и внемлет умиротворенно,
душе мерцающей в стихах...
И ты ступай со мной поэт,
по этой жизни сквозь века!
И прочитай мне свой сонет,
о чем твоя горит звезда?
Ворую идеи у вечности.
Вымаливаю словом и силою.
И не ее это милости,
в меня вдохновленные верою!
Боюсь, но с руки ее кушаю,
хватаю и прячу за пазухой.
Молчаньем клянусь, -оправдаю
доверие! Но разве владею судьбой?
Падение, взлет ли виднеется?
Уже не могу не принять.
Идею, что в вечности прячется,
и с ней отправляюся в путь.
Как страшно, достоин ли, верую,
в тот мир, что придумал в мечтах?
Я от себя по человечески требую
сказать, что зажал я в руках?!
Вымаливаю словом и силою.
И не ее это милости,
в меня вдохновленные верою!
Боюсь, но с руки ее кушаю,
хватаю и прячу за пазухой.
Молчаньем клянусь, -оправдаю
доверие! Но разве владею судьбой?
Падение, взлет ли виднеется?
Уже не могу не принять.
Идею, что в вечности прячется,
и с ней отправляюся в путь.
Как страшно, достоин ли, верую,
в тот мир, что придумал в мечтах?
Я от себя по человечески требую
сказать, что зажал я в руках?!
Шел монах буддийский в сторону холмов,
думая о загадке пришедшей к нему под луной.
В одной руке его птенец открывший клюв,
в другой червяк ничтожный, но живой.
Кого спасти решал монах в мучениях.
Червя? Предав его земле сырой, родной
или птенца им накормить в страданиях?
И дума эта ранила, и спорила с душой.
Вот по дороге воин на встречу им идет,
два путника с дороги сошли передохнуть.
Монах спросил совета, кто право жить дает?
Задумавшись ответил сурово воин: -Путь!
Тот путь, что нам судьбою коварною вручен.
Тот, что за всех решает, что в будущем нас ждет.
Ты отпусти сих тварей, пускай решает он,
монах его послушал, червя птенец клюет.
Монах возненавидел того, кто так решил!
За всех, кто так сурово судьбою обделен.
Взял посох свой и молча, на звон мечей пошел,
а воин удивившись задумался о нем.
Быть может став воителем, монах решил спасти,
весь мир от зла нависшего коварнейшей судьбы?
Но был я там на ратище, нет там того пути,
который хоть бы наискось привел в мои мечты.
Встал воин и направился молиться в монастырь.
И днем, и ночью думая, кому же право жить?
Замкнулся круг сей жизненный, а будь ты богатырь,
куда бы ты направился? Судьбу, что б покорить?
думая о загадке пришедшей к нему под луной.
В одной руке его птенец открывший клюв,
в другой червяк ничтожный, но живой.
Кого спасти решал монах в мучениях.
Червя? Предав его земле сырой, родной
или птенца им накормить в страданиях?
И дума эта ранила, и спорила с душой.
Вот по дороге воин на встречу им идет,
два путника с дороги сошли передохнуть.
Монах спросил совета, кто право жить дает?
Задумавшись ответил сурово воин: -Путь!
Тот путь, что нам судьбою коварною вручен.
Тот, что за всех решает, что в будущем нас ждет.
Ты отпусти сих тварей, пускай решает он,
монах его послушал, червя птенец клюет.
Монах возненавидел того, кто так решил!
За всех, кто так сурово судьбою обделен.
Взял посох свой и молча, на звон мечей пошел,
а воин удивившись задумался о нем.
Быть может став воителем, монах решил спасти,
весь мир от зла нависшего коварнейшей судьбы?
Но был я там на ратище, нет там того пути,
который хоть бы наискось привел в мои мечты.
Встал воин и направился молиться в монастырь.
И днем, и ночью думая, кому же право жить?
Замкнулся круг сей жизненный, а будь ты богатырь,
куда бы ты направился? Судьбу, что б покорить?
