ИСКУССТВО
1
2
Набросали песни слов на наши мысли,
намели обиды слов на наше горе.
Разгрести б сугробы, что бы разлюбили,
мы свое же горе, горе и чужое.
Нам довольно сложно вторить в каждом слове,
осуждая что то, если то за дело.
Разве мы чужие на родной планете?
Так чего ж не слышим ближнего мы слово?
Только музыканты или же поэты,
в душу к нам забраться смеют и поджечь.
Почему ж не дать нам верные советы,
верные ответы для кого беречь?
Верные слова если ночь длинна,
как же не раздать, как не разбросать?
Скуку променял кто-то на лекарства,
книжку под подушку куда лучше класть.
Музыка и слово лечат наше сердце,
криком "Браво!" встречу, этих докторов.
Каждому по слову, каждому по вере,
каждому молчание, нарубил коль дров!
намели обиды слов на наше горе.
Разгрести б сугробы, что бы разлюбили,
мы свое же горе, горе и чужое.
Нам довольно сложно вторить в каждом слове,
осуждая что то, если то за дело.
Разве мы чужие на родной планете?
Так чего ж не слышим ближнего мы слово?
Только музыканты или же поэты,
в душу к нам забраться смеют и поджечь.
Почему ж не дать нам верные советы,
верные ответы для кого беречь?
Верные слова если ночь длинна,
как же не раздать, как не разбросать?
Скуку променял кто-то на лекарства,
книжку под подушку куда лучше класть.
Музыка и слово лечат наше сердце,
криком "Браво!" встречу, этих докторов.
Каждому по слову, каждому по вере,
каждому молчание, нарубил коль дров!
Художники поэты наших глаз!
Писатели поэты наших слов,
как математики поэты наших цифр,
а композиторы поэты наших звуков!
Испокон веков они гранят прекрасного алмаз,
предпочитая боль и смерть, малейшему изъяну...
Писатели поэты наших слов,
как математики поэты наших цифр,
а композиторы поэты наших звуков!
Испокон веков они гранят прекрасного алмаз,
предпочитая боль и смерть, малейшему изъяну...
О сколько нам рассказов дивных
сулит воображенья дух
и муза, мыслей покоренных,
и жизни, приключений путь,
и разум, заблуждений маг!
сулит воображенья дух
и муза, мыслей покоренных,
и жизни, приключений путь,
и разум, заблуждений маг!
Всегда летели мотыльки на свет
и обжигая крылья погибали.
Всех завораживал их жертвенный полет,
все знали это и предупреждали!
Но так устроены созданья дня,
что свет любой правдивей восклицаний!
А жар свечей порой сжигал до тла,
их души пылкие под бурный шквал оваций.
Но как-то не заметно за пару тысяч лет,
в раю сменили жаркий свет свечей.
На яркий, экономный, безопасный свет,
холодный свет, флуоресцентых фонарей!
Теперь летят на это чудо мотыльки,
и мухи, и жучки, и даже те создания,
что смерть от света в страхе предрекали,
и корчились от боли сострадания.
Уже давно есть свет, флуоресцентых фонарей!
К ним можно близко, близко подлететь.
Их свет намного ярче чем огонь свечей
и холодней, не обожгутся мотыльки теперь!
и обжигая крылья погибали.
Всех завораживал их жертвенный полет,
все знали это и предупреждали!
Но так устроены созданья дня,
что свет любой правдивей восклицаний!
А жар свечей порой сжигал до тла,
их души пылкие под бурный шквал оваций.
Но как-то не заметно за пару тысяч лет,
в раю сменили жаркий свет свечей.
На яркий, экономный, безопасный свет,
холодный свет, флуоресцентых фонарей!
Теперь летят на это чудо мотыльки,
и мухи, и жучки, и даже те создания,
что смерть от света в страхе предрекали,
и корчились от боли сострадания.
Уже давно есть свет, флуоресцентых фонарей!
К ним можно близко, близко подлететь.
Их свет намного ярче чем огонь свечей
и холодней, не обожгутся мотыльки теперь!
1
2
