СОВЕСТЬ
Когда в пути уже никто нас не оспорит,
мы вспомним про те злые голоса,
что нам пророчили и горе, и невзгоды,
подсказывая этим где нас ждёт беда.
Тогда даже за букву злого слова,
готовы будем отдавать слова добра,
и страшен будет путь в неведомые дали,
туда куда идти придётся одиноко нам.
Там знают все, всех ожидает суд небесный,
тот где не безразличен приговор.
И будем видеть мы, что в путь обратный,
только не винная спускается душа.
Пробудится она и вновь молить начнёт о счастье,
о благе, о деньгах, о мире и добре,
а кто то в то же время будет рад несчастью,
что перемалывается в не честный хлеб.
Не позавидовать и не помочь бы ему в радость,
но нет известного пути и тянется душа,
выискивать и прятать ради звонкой грязи
свои грешки глядя на чьи-то жуткие дела.
-Эй закусика удила кабылка счастья!
Рвани как бешеная напрямик и вскачь!
Что бы наивная душа забыла про её несчастья,
и что б мечта ей указала место бытия.
мы вспомним про те злые голоса,
что нам пророчили и горе, и невзгоды,
подсказывая этим где нас ждёт беда.
Тогда даже за букву злого слова,
готовы будем отдавать слова добра,
и страшен будет путь в неведомые дали,
туда куда идти придётся одиноко нам.
Там знают все, всех ожидает суд небесный,
тот где не безразличен приговор.
И будем видеть мы, что в путь обратный,
только не винная спускается душа.
Пробудится она и вновь молить начнёт о счастье,
о благе, о деньгах, о мире и добре,
а кто то в то же время будет рад несчастью,
что перемалывается в не честный хлеб.
Не позавидовать и не помочь бы ему в радость,
но нет известного пути и тянется душа,
выискивать и прятать ради звонкой грязи
свои грешки глядя на чьи-то жуткие дела.
-Эй закусика удила кабылка счастья!
Рвани как бешеная напрямик и вскачь!
Что бы наивная душа забыла про её несчастья,
и что б мечта ей указала место бытия.
Обман придумали для доброй шутки,
словно щепотку соли на обед.
Но кто-то полюбил шутить по свински,
и воровать у мира чей то свет.
В обмане мы живем с тех пор и в мире мрачном,
не в состоянии плохую шутку разгадать.
Плохой шутник так шутит над ребенком,
даря ему пустышку-фантик, что бы смех отнять.
Но время ведь придет и повзрослеет,
найдет дитя и смысл горьких шуток, и ответ,
и шутника дай Бог просящего прощения,
а не уверенного в правоте своей!
словно щепотку соли на обед.
Но кто-то полюбил шутить по свински,
и воровать у мира чей то свет.
В обмане мы живем с тех пор и в мире мрачном,
не в состоянии плохую шутку разгадать.
Плохой шутник так шутит над ребенком,
даря ему пустышку-фантик, что бы смех отнять.
Но время ведь придет и повзрослеет,
найдет дитя и смысл горьких шуток, и ответ,
и шутника дай Бог просящего прощения,
а не уверенного в правоте своей!
Нежнейшие создания,
усердней всех живых!
Как вечность сострадания
исчерпывают их.
Когда же с мыслей сточенных,
придет благая весть?
Как в тождествах коварных
мне спеть про Вашу честь!?
С бессмертием повенчаны,
Других познавши боль,
чужим вы сердцем ранены
играя эту роль.
И их ошибки тяжкие
живущие в веках,
еще недострадавшие
приходят к вам во снах.
Ваш путь позорит время,
и служит здесь Богам!
Не знающие бремя
обязаны тем Вам!
усердней всех живых!
Как вечность сострадания
исчерпывают их.
Когда же с мыслей сточенных,
придет благая весть?
Как в тождествах коварных
мне спеть про Вашу честь!?
С бессмертием повенчаны,
Других познавши боль,
чужим вы сердцем ранены
играя эту роль.
И их ошибки тяжкие
живущие в веках,
еще недострадавшие
приходят к вам во снах.
Ваш путь позорит время,
и служит здесь Богам!
Не знающие бремя
обязаны тем Вам!
Камней раскидал по жизни, пора собирать. Вот лежит маленький какой то, подниму его для пробы. Ничего так, камень как камень. Надо же обратно вернуть не могу, Экклезиаста камень, довесок он к мои. Его теперь оказывается каждый находит, кто собирать свои камни начинает. Что ж камушек не большой в тягость не будет. Возможно так мы и помогаем друг другу камни нести, если кто может, берет чужой. Чужой то камень куда легче своего. Возьмука я намеренно не большой чужой камень, явно так все пробуют, любопытно же. Взял не большой, подкинул в руке. Потяжелее он чем Экклезиаста, ну да не втягость. Пойду за своими, вот каменюка лежит, никто не тронул. Взял и потащил. Донес до дома выложил все 3 камня, все обычные булыжники, только размером и весом отличаются. Завтра пойду дальше свои искать, чужие брать не буду, толку то?
Утром встал, камни все так же лежат, окинул их взглядом вышел из дома. Помнится в детстве много камней раскидал, пойду за ними. Да так и есть, не большие, но и не маленькие, попадаются и размером с тот камень Экклезиаста. Взял все, а может не все, все равно не унести больше. Донес домой высыпал рядом с другими.
Через неделю собрал все, что на виду было да в памяти. Довольно много, даже не приподнять разом. Вот и думаю, а теперь то что? Толку то мне от них? Попробую вспомнить за что мне каждый достался. Взял наугад. Смотрю вспоминаю, углы то на камне знакомые так и норовят напомнить зачем я его бросил. Девушка у нас была во дворе, пацанка. В футбол играла, на перекладине на ровне с пацанами могла соревноваться. Огонь просто. За нее там любой зубами кого угодно бы... ну вы понимаете. А если кто бы не со двора, то двором и без зубов справились бы. Она меня старше была года на 3, в 5 лет то это очень много. Что же мне камень то про это напоминает? Вроде ничего кроме восхищения нет, любовь детская, да обожание. Ладно другой камень возьму. Этот тут же вспомнился, похороны, дети идут впереди цветы по обе стороны дороги бросают. А я и еще кто-то, перешли перед церемонией дорогу, а потом вспомнили, что нельзя так делать. Ну да поздно уже было, постояли помолчали, погрустили, ужаснулся я первый раз увидев мертвого человека. То была бабка, я ее и не знал вовсе. Почему-то не хочется брать другие камни в руки, не в настроении. Пойду завтра дособираю, что еще есть, а на выходных начну все перебирать вспоминать.
Нашел еще несколько камней. На носу выходные, сел взял водки для ностальгии, выпил рюмку и взял камень. Не помню, ах да, нет не помню, да помню..., вспоминать только не хочу. Отложил камень, взял другой. Детьми по подвалам лазили, сейчас это диггерством называют. Странно почему тянет в подвалы. Может то, что страшно там? Хотя многих не тянуло. А я лазил. Идешь со свечей, вокруг тишина и темнота. Еще если подвал не известный вообще жутковато. Запахи еще те, жуть да страх, бывает на кошку наткнешься мертвую или слизь какую то. Ужаснешься, не дай Бог вступить. Курили еще, бычки стреляли. Ужас как вспоминаю, в таком возрасте курить. Не то, что бы взрослым можно, но детям... осуждаю, а сам вот курил. Будет сын как ему на те же грабли не наступить? Может прочтет это и не полезет в такие глупости. Ведь ничего там в подвале и в сигаретах ценного я за всю жизнь не нашел. Сейчас бегом занимаюсь, вот это кайф. Экстремальные нагрузки, и здоровья прибавляют, если по уму тренироваться. Жаль с детства этим не занялся, спринт у меня хорошо получался. Сейчас то я стаер, но это другая история...
Налил еще рюмку. Возьму ка другой камень, тот чужой. Он то вроде не тяжелый, Экклезиаста напоследок оставлю, явно все так делают. Взял смотрю парень идет к нему двое подходят разговор затеяли, требуют что то. Парень то здоровый, а типы наглые, тоже не слабые. Но парень вывернулся и пошел уверенным шагом, те наглые рукой махнули в другом направлении пошли. Тот парень шел злой немного, испуганный, по сторонам зыркал. Потом в трамвай сел успокоился. А те двое дальше пошли, рэкетиры доморощенные. Стыд и срам. Налью еще стопку.
Выпил и новый камень в руке зажал. Смотрю, а те камни, что я в руках то держал в пыль превратились. Тут то я и понял, коли ноша тяжелая выхода нет нужно камень в руку брать, что бы он в пыль превратился. А так то взвалил на плечи да волоки. Посмотрел на кучу камней свою налил еще рюмку, долго мне здесь сидеть...
Я брал камни и снова наливал рюмку. Потом уже выпивший взял да и обнял всю кучу, тут то на меня и накатило. Говорят после смерти вся жизнь перед глазами пролетает и здесь так же. Но не быстро, а просто вся жизнь, что в этих камнях тем же темпом как и в жизни. Вот только моим теперешним взглядом, просветлевшим что ли. Я не все запомнил, но похмелье было ужасным, хуже не припомню. До вечера я лежал и пил воду изредка проваливаясь в полу забытье все тех же не приятных воспоминаний. Одно радовало куча камней превратилась в грязь. А как же камень Экклезиаста? Вспомнил я. Осмотрелся и нашел его не далеко от кучи то ли пыли, то ли грязи. Зажал в руке.
Экклезиаст сидел на троне перед жителями Иерусалима. Перед ним находились два человека, я понял, что идет суд. Мне не был известен язык говорящих, но я понимал, что они делят ягненка и его мать. Один хотел и то, и другое, а другой хотел мать ягненка. Встал Экклезиаст и что то сказал всем и в том числе людям присутствующим на суде. Два человека посмотрели друг на друга и кивнули головой. Люди зааплодировали. Два человека ушли, а мать с ягненком остались в зале суда временами поблеевая. Тем же вечером во дворце состоялась церемония, свадьба. На ней один из тех мужчин был женихом, а второй вел невесту к белой прозрачной палатке. В этой палатке раввин произнес молитвы, жених разбил стакан ногой. Все за-у-лю-лю-кали и начались песни, и танцы. Люди сидели за столом и ели выше упомянутых барашек, все были счастливы. И только Экклезиаст смотрел на блюда несколько болезненным взглядом, но его никто не замечал в общем веселье, музыки и танцев.
Пришло время подумал я и вышел из дома. Вокруг я видел людей, часть из них кидала камни, часть собирала свои собственные. Я походил по улочкам и ни как не мог решиться взять чей то камень. Зачем лезть в чужую жизнь? Я бы не хотел, что бы кто то смотрел мои камни. И тут я увидел как кто то поднимает чужие камни и какое то время несет их. Видно что ему плохо от этого и что когда камень рассыпается в пыль, человек этот становится в глазах, во всяком случае моих неким чудом, загадкой. Я шел за ним некоторое время, за каждый взятый камень в него летели слова, не приятные слова из толпы. Их замечал только он и я. Я прибавил шага и подошел к нему. Спросил, -зачем вы это делаете, берете чужие камни? Он посмотрел на меня с некоторым испугом в глазах.
-Вы это видите, грустно, то ли сказал он, то ли спросил. Наклонился и поднял камень, только что кинутый им же самим на землю. Подержал его в руках и сказал.
-Теперь я знаю зачем, я не могу по другому.
-Почему?
-Я не знаю, ответил он. Так же с грустью.
-Но попробуйте, я бы желал это видеть, хотя бы ради меня попробуйте, вы ведь всегда сможете снова взять камень. Он согласился. Он шел, обходил людей, пропускал машины, даже останавливался, что бы не раздразнить собак. Но в конце, концов, все вокруг остановилось из-за пробки на дороге вызванной аварией. И он не мог идти дальше, и никто не мог. Тогда он посмотрел на меня, то ли спрашивая что делать, то ли говоря как видишь не могу. Наклонился и поднял чей то камень с земли. Люди ругались толкались ожидая когда же возобновят движение. И было видно как этот человек терпит эту ругань стоя среди всех с непонятным для меня выражением лица. Машины приведшие к пробке растолкали на окраины дороги, движение вскоре возобновилось и люди разошлись по своим делам. Человек этот тоже пошел по своим делам. А я стоял и не мог решиться, что же делать? Стоять на пешеходном перекрестке не удобно, вокруг я всем мешал. По этому я решил отойти и присесть на скамейку. Но пока я до нее дошел ее заняли. Молодая чета с тремя детьми с удовольствием присели на нее отдохнуть. Я пошел дальше куда глаза глядят и шел пока не решил перекусить. Зашел в магазин, но не смог купить булочку с молоком, так как кассы по какой то причине сломались. Я решил зайти в другой магазин, но совсем позабыл, что в выходные то мало какие магазины работают. Пришлось идти домой голодным. Я шел довольно быстро уклоняясь от пешеходов, велосипедистов, собак, колясок, детей и их мам. Но чувствовал как мой мир уменьшается с каждым шагом. Я задыхался, мне не было места в этом мире. Я понял со страхом, что со мной происходит то же, что с тем человеком. Тогда я схватил первый попавшийся камень. Я не видел, что в этом камне и кто его кинул. Но я чувствовал все, что в нем происходило. Мне было плохо и не уютно, но я обратил внимание, что иду довольно быстро, а еще через минуту остановилась машина и кто то коротко просигналил. Я увидел за рулем друга. Он случайно проезжал и заметил меня. Нам было по дороге и я залез в его машину. Камень рассыпался в моей руке, но я тут же подобрал другой лежащий прямо под ногами в его машине. Мы ехали и говорили, было грустновато от того, что я не могу поделиться с ним тем, что случилось, он бы не понял. Да и надо ли? Пока мы ехали играла песня Цоя "Кукушка". Я понимал, что говорит друг, рассказывая о своих делах, но был так далек от этой суеты как никогда. Я слушал песню, она была мне так близка и знакома, как будто я ее услышал по настоящему только теперь. Вскоре мы приехали я вышел из машины, поблагодарил друга, мы пожали друг другу руки и я поднялся домой. На полу лежала все та же груда то ли пыли, то ли грязи, а в углу бумага для принтера. Я взял карандаш и написал вот эту странную и мало вероятную историю. Хотите верьте, хотите нет. Мне бы хотелось вновь встретить того человека который поднимал чужие камни. Я часто проходил по тем же местам, но больше его не встречал. Вскоре брать камни с дороги стало не так и тяжело. Помогали песни, стихи, рассказы, новые идеи объясняющие происходящее вокруг. И я слышал, и слушал мир, то ли меняя его, то ли меняясь сам. А разве может быть по другому?... В который раз задумался я, и в который раз сам себе сказал, что нет.
Утром встал, камни все так же лежат, окинул их взглядом вышел из дома. Помнится в детстве много камней раскидал, пойду за ними. Да так и есть, не большие, но и не маленькие, попадаются и размером с тот камень Экклезиаста. Взял все, а может не все, все равно не унести больше. Донес домой высыпал рядом с другими.
Через неделю собрал все, что на виду было да в памяти. Довольно много, даже не приподнять разом. Вот и думаю, а теперь то что? Толку то мне от них? Попробую вспомнить за что мне каждый достался. Взял наугад. Смотрю вспоминаю, углы то на камне знакомые так и норовят напомнить зачем я его бросил. Девушка у нас была во дворе, пацанка. В футбол играла, на перекладине на ровне с пацанами могла соревноваться. Огонь просто. За нее там любой зубами кого угодно бы... ну вы понимаете. А если кто бы не со двора, то двором и без зубов справились бы. Она меня старше была года на 3, в 5 лет то это очень много. Что же мне камень то про это напоминает? Вроде ничего кроме восхищения нет, любовь детская, да обожание. Ладно другой камень возьму. Этот тут же вспомнился, похороны, дети идут впереди цветы по обе стороны дороги бросают. А я и еще кто-то, перешли перед церемонией дорогу, а потом вспомнили, что нельзя так делать. Ну да поздно уже было, постояли помолчали, погрустили, ужаснулся я первый раз увидев мертвого человека. То была бабка, я ее и не знал вовсе. Почему-то не хочется брать другие камни в руки, не в настроении. Пойду завтра дособираю, что еще есть, а на выходных начну все перебирать вспоминать.
Нашел еще несколько камней. На носу выходные, сел взял водки для ностальгии, выпил рюмку и взял камень. Не помню, ах да, нет не помню, да помню..., вспоминать только не хочу. Отложил камень, взял другой. Детьми по подвалам лазили, сейчас это диггерством называют. Странно почему тянет в подвалы. Может то, что страшно там? Хотя многих не тянуло. А я лазил. Идешь со свечей, вокруг тишина и темнота. Еще если подвал не известный вообще жутковато. Запахи еще те, жуть да страх, бывает на кошку наткнешься мертвую или слизь какую то. Ужаснешься, не дай Бог вступить. Курили еще, бычки стреляли. Ужас как вспоминаю, в таком возрасте курить. Не то, что бы взрослым можно, но детям... осуждаю, а сам вот курил. Будет сын как ему на те же грабли не наступить? Может прочтет это и не полезет в такие глупости. Ведь ничего там в подвале и в сигаретах ценного я за всю жизнь не нашел. Сейчас бегом занимаюсь, вот это кайф. Экстремальные нагрузки, и здоровья прибавляют, если по уму тренироваться. Жаль с детства этим не занялся, спринт у меня хорошо получался. Сейчас то я стаер, но это другая история...
Налил еще рюмку. Возьму ка другой камень, тот чужой. Он то вроде не тяжелый, Экклезиаста напоследок оставлю, явно все так делают. Взял смотрю парень идет к нему двое подходят разговор затеяли, требуют что то. Парень то здоровый, а типы наглые, тоже не слабые. Но парень вывернулся и пошел уверенным шагом, те наглые рукой махнули в другом направлении пошли. Тот парень шел злой немного, испуганный, по сторонам зыркал. Потом в трамвай сел успокоился. А те двое дальше пошли, рэкетиры доморощенные. Стыд и срам. Налью еще стопку.
Выпил и новый камень в руке зажал. Смотрю, а те камни, что я в руках то держал в пыль превратились. Тут то я и понял, коли ноша тяжелая выхода нет нужно камень в руку брать, что бы он в пыль превратился. А так то взвалил на плечи да волоки. Посмотрел на кучу камней свою налил еще рюмку, долго мне здесь сидеть...
Я брал камни и снова наливал рюмку. Потом уже выпивший взял да и обнял всю кучу, тут то на меня и накатило. Говорят после смерти вся жизнь перед глазами пролетает и здесь так же. Но не быстро, а просто вся жизнь, что в этих камнях тем же темпом как и в жизни. Вот только моим теперешним взглядом, просветлевшим что ли. Я не все запомнил, но похмелье было ужасным, хуже не припомню. До вечера я лежал и пил воду изредка проваливаясь в полу забытье все тех же не приятных воспоминаний. Одно радовало куча камней превратилась в грязь. А как же камень Экклезиаста? Вспомнил я. Осмотрелся и нашел его не далеко от кучи то ли пыли, то ли грязи. Зажал в руке.
Экклезиаст сидел на троне перед жителями Иерусалима. Перед ним находились два человека, я понял, что идет суд. Мне не был известен язык говорящих, но я понимал, что они делят ягненка и его мать. Один хотел и то, и другое, а другой хотел мать ягненка. Встал Экклезиаст и что то сказал всем и в том числе людям присутствующим на суде. Два человека посмотрели друг на друга и кивнули головой. Люди зааплодировали. Два человека ушли, а мать с ягненком остались в зале суда временами поблеевая. Тем же вечером во дворце состоялась церемония, свадьба. На ней один из тех мужчин был женихом, а второй вел невесту к белой прозрачной палатке. В этой палатке раввин произнес молитвы, жених разбил стакан ногой. Все за-у-лю-лю-кали и начались песни, и танцы. Люди сидели за столом и ели выше упомянутых барашек, все были счастливы. И только Экклезиаст смотрел на блюда несколько болезненным взглядом, но его никто не замечал в общем веселье, музыки и танцев.
Пришло время подумал я и вышел из дома. Вокруг я видел людей, часть из них кидала камни, часть собирала свои собственные. Я походил по улочкам и ни как не мог решиться взять чей то камень. Зачем лезть в чужую жизнь? Я бы не хотел, что бы кто то смотрел мои камни. И тут я увидел как кто то поднимает чужие камни и какое то время несет их. Видно что ему плохо от этого и что когда камень рассыпается в пыль, человек этот становится в глазах, во всяком случае моих неким чудом, загадкой. Я шел за ним некоторое время, за каждый взятый камень в него летели слова, не приятные слова из толпы. Их замечал только он и я. Я прибавил шага и подошел к нему. Спросил, -зачем вы это делаете, берете чужие камни? Он посмотрел на меня с некоторым испугом в глазах.
-Вы это видите, грустно, то ли сказал он, то ли спросил. Наклонился и поднял камень, только что кинутый им же самим на землю. Подержал его в руках и сказал.
-Теперь я знаю зачем, я не могу по другому.
-Почему?
-Я не знаю, ответил он. Так же с грустью.
-Но попробуйте, я бы желал это видеть, хотя бы ради меня попробуйте, вы ведь всегда сможете снова взять камень. Он согласился. Он шел, обходил людей, пропускал машины, даже останавливался, что бы не раздразнить собак. Но в конце, концов, все вокруг остановилось из-за пробки на дороге вызванной аварией. И он не мог идти дальше, и никто не мог. Тогда он посмотрел на меня, то ли спрашивая что делать, то ли говоря как видишь не могу. Наклонился и поднял чей то камень с земли. Люди ругались толкались ожидая когда же возобновят движение. И было видно как этот человек терпит эту ругань стоя среди всех с непонятным для меня выражением лица. Машины приведшие к пробке растолкали на окраины дороги, движение вскоре возобновилось и люди разошлись по своим делам. Человек этот тоже пошел по своим делам. А я стоял и не мог решиться, что же делать? Стоять на пешеходном перекрестке не удобно, вокруг я всем мешал. По этому я решил отойти и присесть на скамейку. Но пока я до нее дошел ее заняли. Молодая чета с тремя детьми с удовольствием присели на нее отдохнуть. Я пошел дальше куда глаза глядят и шел пока не решил перекусить. Зашел в магазин, но не смог купить булочку с молоком, так как кассы по какой то причине сломались. Я решил зайти в другой магазин, но совсем позабыл, что в выходные то мало какие магазины работают. Пришлось идти домой голодным. Я шел довольно быстро уклоняясь от пешеходов, велосипедистов, собак, колясок, детей и их мам. Но чувствовал как мой мир уменьшается с каждым шагом. Я задыхался, мне не было места в этом мире. Я понял со страхом, что со мной происходит то же, что с тем человеком. Тогда я схватил первый попавшийся камень. Я не видел, что в этом камне и кто его кинул. Но я чувствовал все, что в нем происходило. Мне было плохо и не уютно, но я обратил внимание, что иду довольно быстро, а еще через минуту остановилась машина и кто то коротко просигналил. Я увидел за рулем друга. Он случайно проезжал и заметил меня. Нам было по дороге и я залез в его машину. Камень рассыпался в моей руке, но я тут же подобрал другой лежащий прямо под ногами в его машине. Мы ехали и говорили, было грустновато от того, что я не могу поделиться с ним тем, что случилось, он бы не понял. Да и надо ли? Пока мы ехали играла песня Цоя "Кукушка". Я понимал, что говорит друг, рассказывая о своих делах, но был так далек от этой суеты как никогда. Я слушал песню, она была мне так близка и знакома, как будто я ее услышал по настоящему только теперь. Вскоре мы приехали я вышел из машины, поблагодарил друга, мы пожали друг другу руки и я поднялся домой. На полу лежала все та же груда то ли пыли, то ли грязи, а в углу бумага для принтера. Я взял карандаш и написал вот эту странную и мало вероятную историю. Хотите верьте, хотите нет. Мне бы хотелось вновь встретить того человека который поднимал чужие камни. Я часто проходил по тем же местам, но больше его не встречал. Вскоре брать камни с дороги стало не так и тяжело. Помогали песни, стихи, рассказы, новые идеи объясняющие происходящее вокруг. И я слышал, и слушал мир, то ли меняя его, то ли меняясь сам. А разве может быть по другому?... В который раз задумался я, и в который раз сам себе сказал, что нет.
Иду вдоль моря песок буцаю,
с судьбою спорю, себя караю.
Назад посмотришь следы увидишь,
прошлое не изменишь, будущее не увидишь!
с судьбою спорю, себя караю.
Назад посмотришь следы увидишь,
прошлое не изменишь, будущее не увидишь!
